независимые исследования российской экономики

Найти

НА ГЛАВНУЮ ОБ ИНСТИТУТЕ ПУБЛИКАЦИИ ВЫСТУПЛЕНИЯ СОВМЕСТНЫЕ ПРОЕКТЫ

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СВОБОДА

ПОЛИТИЧЕСКАЯ СВОБОДА

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ БОЛЕЗНИ

МАКРОЭКОНОМИКА

КОРПОРАТИВИСТСКОЕ ГОСУДАРСТВО

ГРУППА ВОСЬМИ (G8)

КИОТСКИЙ ПРОТОКОЛ

ГРУЗИНСКИЕ РЕФОРМЫ

Блог Андрея Илларионова

 

 

 

    

      

 

Союз "Либеральная Хартия"

горизонты промышленной      политики                                         

ИРИСЭН

 

МАКРОЭКОНОМИКА

Гайдар. Продолжение
Газета.ру, 22 марта 2010 г.
Андрей Илларионов,
президент Института экономического анализа, старший научный сотрудник Института Катона.


   В спокойной и потому подкупающей колонке о Егоре Гайдаре «Гайдар. Послесловие» Андрею Колесникову удалось сказать о мифологизации ушедшего без навешивания ярлыков. Даже позиция московских градоначальников затронута автором без применения площадной брани. Тем самым Колесников подал своим коллегам среди «друзей и соратников» Гайдара пример того, как можно вести дискуссию по спорным вопросам.

   Приветствуя такой подход по форме, не могу в то же время согласиться, по крайней мере, с тремя содержательными тезисами.

   1. «В 1995 году в блистательном коллективном сборнике «Финансовая стабилизация в России» его ответственный редактор Андрей Илларионов писал: «Огромный дефицит бюджета, отсутствие валютных резервов, банкротство Внешэкономбанка, коллапс административной торговли, реальная угроза голода в крупных городах лишь добавляли некоторые штрихи к экономической ситуации, в которой оказалось правительство Е. Гайдара. В тех условиях отказ от немедленного полномасштабного освобождения цен грозил непредсказуемыми последствиями для страны». (Поскольку автор этих слов сейчас по ряду позиций высказывает прямо противоположные взгляды, сошлюсь на источник: «Финансовая стабилизация в России». Под общ. ред. А. Н. Илларионова, Дж. Сакса. М., «Прогресс-Академия», 1995, с. 55.)».

   Из приведенного текста видно, что «прямо противоположный» взгляд в использованной моей цитате относится не к «ряду позиций», а лишь к одной из них – к т. н. «реальной угрозе голода в крупных городах».

   Исследования, материалы, воспоминания о том времени – как уже опубликованные, так и готовящиеся к обнародованию – однозначно показывают: угрозы массового голода с гарантированной гибелью от него многих людей (международно признанное определение голода) в России 1991 года не было.

   Об отсутствии и голода, и его угрозы убедительно свидетельствуют также и примеры других республик бывшего СССР, в том числе оказавшихся в более тяжелых экономических, политических, военных условиях, проводивших менее радикальные реформы или же не проводивших их вовсе, ни в одной из которой ничего даже отдаленно напоминающего массовый голод не случилось.

   Нынешнюю корректировку своей прежней позиции по этому вопросу – о якобы наличии угрозы голода в крупных городах (некритически воспроизводившей ошибочное мнение Е. Т. Гайдара и повторяемой по-прежнему рядом комментаторов) – ни в коей мере не считаю зазорной. Более того, считаю абсолютно неприемлемым продолжать защищать ошибочную позицию тогда, когда выявилась ее необоснованность.

   2. «Спор о том, мифологизирована роль Гайдара или нет, в этом контексте бессмысленен. Именно он оказался в то время на этом незавидном месте. Он принимал решения, которые трудно назвать социалистическими. Скорее они носили либеральный характер. Снова процитирую Андрея Илларионова в версии 1995 года: «Главное, что удалось сделать правительству Е. Гайдара, – это восстановить макроэкономическую сбалансированность и, соответственно, управляемость экономикой. Только после этого появилась возможность проведения вообще какой бы то ни было осмысленной политики».

   Дискуссия о мифологизации – человека, организации, идеи – небессмысленна до тех пор, пока такая мифологизация имеет место. Ее навязывание несовместимо не только с либерализмом, но даже с базовыми принципами рационализма и научного знания.

   Место премьер-министра России ни в какие времена не было «незавидным».

   Можно спорить о том, все ли решения, принимавшиеся Гайдаром, являлись социалистическими. На мой взгляд, не все. Но то, что многие из них не были либеральными, – бесспорно. Приведенная в качестве подтверждения «либеральности» действий Гайдара цитата из моей работы 1995 года делу не помогает. Она лишь свидетельствует о смешении разных понятий – макроэкономической сбалансированности и степени либеральности экономической политики.

   Восстановление макроэкономической сбалансированности само по себе не относится к непосредственно «либеральным добродетелям». Макроэкономическая сбалансированность и экономическая управляемость разрушаются из-за наличия регулирования цен и восстанавливаются благодаря их либерализации. В свою очередь, макроэкономическая стабильность разрушается из-за неконтролируемой денежной эмиссии и восстанавливается благодаря восстановлению контроля над ней. Либерализм проводимой экономической политики проявляется в предоставлении экономическим субъектам большей экономической свободы, а не в результате увеличения налогового бремени, размеров государства, развязывания инфляции и гиперинфляции, как это было в 1992 году.

   Макроэкономическая сбалансированность, обеспечиваемая свободными ценами в современных рыночных экономиках от Швеции до Зимбабве, сама по себе не делает такие экономики либеральными. Рыночными – да, либеральными – необязательно. Успешное подавление в течение последних трех десятилетий инфляции во многих странах Латинской Америки, Восточной Европы, бывшего СССР стало свидетельством достижения в них финансовой стабилизации, но само по себе еще не являлось достаточным для торжества в них экономического либерализма. Лишь те страны, где были осуществлены радикальное сокращение размеров государства и масштабное дерегулирование, обеспечен правовой порядок, гарантирующий личную безопасность и неприкосновенность прав собственности, претендуют на право называться либеральными – среди переходных стран это прежде всего Польша, Эстония, Грузия.

   Возможность проведения «осмысленной» политики не гарантирует ни того, что такая возможность обязательно превращается в реальность, ни того, что любая проводимая осмысленная политика всегда оказывается либеральной.

   Проводившаяся в течение большей части 1992 года (за исключением первых трех недель) осмысленная экономическая политика оказалась в основном популистской, интервенционистской, антилиберальной.

   Правительство Е. Т. Гайдара, сумевшее сделать лишь первый из трех необходимых шагов – провести легализацию рыночных отношений (причем, как известно, лишь частично), но не проведшее ни финансовую стабилизацию, ни тем более либерализацию экономики и общества, заслуживает признательности в качестве автора рыночных реформ, но не в качестве автора финансовой стабилизации и тем более не в качестве автора либерализации экономики страны.

   3. «То, что происходит после кончины Егора Тимуровича, – это мифологизация наоборот. Странный процесс, если учесть, что впервые за много лет его имя стало хотя бы какой-то основой для коллективной идентичности тех людей, которые считались либералами...»

   Попытка представить имя Е. Т. Гайдара в качестве основы для коллективной идентификации тех людей, кто считает себя либералами, вполне понятна. Особенно тогда, когда такая попытка исходит из рядов его близких друзей и коллег, и на новом уровне повторяет предыдущие попытки подобного рода, уже неоднократно предпринимавшиеся ранее. Это главная цель ведущейся со дня смерти Егора Гайдара кампании. Неудачи таких попыток в прошлом объясняются не мифическими «личными капризами», «завистью», «мелочностью» и т. п. характеристиками других российских либералов, демократов, правозащитников, почему-то упорно «не желавших идентифицироваться» с именем Гайдара. Они вызваны принципиальными разногласиями по многим пунктам проводившейся им экономической политики, из-за его отношения к ряду ключевых вопросов российской демократии, прав человека, международных отношений.

   Проблема была (и остается) в том, что позиция Е. Гайдара нередко бывала нелиберальной, недемократической, имперской.

   В последние годы его одиозные политические комментарии (регулярная демонстрация желания помогать российскому авторитарному режиму, апология братьев Ф. и Р. Кастро, предложение американским ученым «замолчать», адвокатура Лугового, рекомендация Дж. Соросу отказаться от моральных ограничений по отношению к Б. Березовскому, де-факто поддержка российской агрессии против Грузии) внесли свой вклад в дискредитацию и самого Гайдара, и либерального, и демократического движения в стране. Идентификация под таким именем и под таким знаменем людей, приверженных определенным политическим и моральным принципам, естественно, оказалась невозможной.

   Егор Гайдар не сделал многого из того, что собирался делать, что обещал, чего от него ожидали российские либералы и демократы, на что надеялись многие российские граждане. К сожалению, он сделал и кое-что такое, чего лучше бы не делал. Тем не менее у Гайдара есть неоспоримые заслуги перед страной:
– он легализовал рыночные отношения в России;
– он способствовал мирному роспуску Советского Союза;
– он протестовал против первой российско-чеченской войны.

   Этого достаточно, чтобы Гайдар навечно остался в истории России.

   А лишнего ему приписывать не надо.


Вернуться к списку


105062, Москва, Лялин переулок, дом 11-13/1, стр. 3, помещение I, комната 15   Тел. +7(916)624-4375    e-mail: iea@iea.ru

© ИЭА